Марія Бровінська Горяченькое 27 февраля 2024, 13:57

«Через год к нам бы пришел прокурор с предъявой, что мы ведем лицензионную деятельность в помещении, где мы не имеем права находиться». Блиц-интервью с топом «Синево» о претензиях ДБР

Сегодня утром крупнейшая сеть лабораторной диагностики «Синево» заявила о неправомерном аресте здания, в котором находится лабораторный центр площадью 6000 км. м. В компании заявили, что здание арестовано по делу якобы неправомерной приватизации госактивов в 2016 году. Но здание, в котором расположена лаборатория, в собственности компании пребывает с 2010 года.

Интересный факт: решение об аресте по какой-то причине принимал Львовский суд.

dev.ua пообщался с коммерческим директором сети Николаем Скавронским. Ниже — блиц-интервью c подробностями и вероятными последствиями для сети, если вопрос с арестом не будет решен.

Оставить комментарий

«Через год к нам бы пришел прокурор с предъявой, что мы ведем лицензионную деятельность в помещении, где мы не имеем права находиться». Блиц-интервью с топом «Синево» о претензиях ДБР

Сегодня утром крупнейшая сеть лабораторной диагностики «Синево» заявила о неправомерном аресте здания, в котором находится лабораторный центр площадью 6000 км. м. В компании заявили, что здание арестовано по делу якобы неправомерной приватизации госактивов в 2016 году. Но здание, в котором расположена лаборатория, в собственности компании пребывает с 2010 года.

Интересный факт: решение об аресте по какой-то причине принимал Львовский суд.

dev.ua пообщался с коммерческим директором сети Николаем Скавронским. Ниже — блиц-интервью c подробностями и вероятными последствиями для сети, если вопрос с арестом не будет решен.

― Николай, расскажите более подробно, что случилось? Почему «Синево» может закрыться?

ДБР подняло какое-то дикое старое дело о якобы неправильной приватизации в 2016 году каких-то помещений. Среди них якобы и наш корпус старого государственного института, который якобы неправильно приватизирован. И его теперь в рамках этого уголовного дела о нечестном выведении из госсобствености арестовали.

Но ситуация в том, что мы наше здание купили в 2010 году. А уголовное дело ДБР ― о приватизации в 2016 году. Как под это уголовное дело подтянуто наше здание, которые мы честно купили у физлица 2010 году, непонятно.

То есть это настолько смешно с точки зрения юриспруденции, что первый попавшийся суд должен отменять этот арест. Но проблема в том, что они сделали этот арест очень тайно и, внимание, через Лычаковский суд города Львова.

― А когда вам стало известно об аресте и когда вы пошли это опротестовывать?

Об аресте нам стало известно в прошлом году. Летом, по-моему. Потому что в публичных компаниях есть такая стандартная процедура: раз в квартал юристы мониторят все реестры судебные. И они случайно наткнулись на это решение, согласно которому по иску ДБР наше здание теперь арестовано.

Никаких предпосылок вроде бы к этому не было. Нас даже никто не приглашал.

― Что означает для бизнеса арест?

Арест полный. То есть ты не можешь актив ни купить, ни продать, ни сдавать в аренду.

― А функционировать оно может пока, находясь под арестом?

Может… Нет ни одной, наверное, компании в Украине, которая покупает недвижимость на ту же компанию, юрлицо, которая ведет операционный бизнес. Поэтому у нас это здание куплено нашей же материнской компанией, но на другое юрлицо иностранное. И мы, украинское юрлицо, здание арендуем по рыночным ценам у своего же владельца. Все честно и прозрачно. Это означает, что когда у нас закончится договор аренды, мы больше не сможем здесь работать.

― А когда он заканчивается?

А он заканчивается в конце этого года.

― То есть у вас еще немножко времени есть.

Немножко времени есть, но зная, как работают суды, мы планируем сейчас уже подавать еще раз в суд уже киевский. И дальше, я не знаю, сколько этот суд займет времени. Мы искренне надеемся, что хотя бы в киевском суде кто-то понимает, что есть слово «правосудие», что не может такого быть, что здание, купленное в 2010 году, подшивает к уголовному делу о неправильной приватизации в 2016.

Но если суд вдруг случайно опять вынесет, как и Львовский, решение несправедливое, то официально мы не можем вести лицензионную деятельность в здании без договора аренды.

И это означает, что мы должны закрыть нашу центральную лабораторию.

― А у вас и в Киеве их две, если я правильно помню ― на Оболони и здесь, на Палладина.

Нет-нет, на Оболони там только пункт забора. То есть у нас огромный комплекс лабораторный именно на Палладина, в Академгородке. 6000 квадратных метров. Ну и вот это все как бы арестовано.

― Арестовано только здание, не имущество, которое в нем находится.

Именно здание арестовано.

― А гипотетически, если вам попробовать подыскать другое место для аренды, вы не оценивали, во сколько обойдется переезд этой крупнейшей лаборатории?

Переезд лаборатории без остановки невозможен, как вы понимаете. А для того, чтобы переехать, надо остановиться, ну, минимум на годик, наверное, полтора.

А что станет с лабораторией, которая на год остановилась? Она фактически исчезает. Это все равно, что сталелитейный комбинат заглушить, мартеновскую печь остановить и переехать. Ты ее уже второй раз не раскочегаришь.

― То есть как-то поэлементно переезжать ― не вариант? Все работы, анализаторы в лаборатории связаны между собой?

― Я очень упрощу, чтобы долго не рассказывать медицинскими терминами. Фактически нам надо будет не переезжать, а параллельно создать такую же огромную лабораторию. То есть сначала надо найти помещение, сделать в них надлежащий ремонт по всем правилам, ну, то есть это специализированное помещение, не офисное. Один такой ремонт может занять, не знаю, полтора-два года на самом деле.

После этого мы можем просто закупить дополнительный дублирующий набор оборудования. Я просто боюсь сказать, сколько это будет десятков миллионов долларов стоить. И только после того, как мы создадим параллельно вторую такую же лабораторию, мы можем теоретически, чисто гипотетически перевести туда активность. Но тут вопрос: что помешает ДБР арестовать потом и другое здание?

― А у ДБР какие-то претензии к вам были ранее?

Нет, вот в том-то все и дело, что это просто как снег на голову. Если бы наши юристы не копались в этих реестрах, все закончилось бы тем, что через год бы к нам пришел какой-то прокурор с предъявой, что мы ведем лицензионную деятельность в помещении, где мы не имеем права находиться. А это уже уголовная вообще ответственность.

Мы случайно об этом узнали, поэтому мы пытаемся заранее решить, но арест настолько смешон, что мы были уверены, что решим это в суде. А выяснилось, что суд, оказывается, не всегда выносит законное решение.

― Какая сейчас доля «Синево» на рынке лабораторной диагностики в Украине?

Ее очень сложно померить, потому что частный лабораторный рынок меряется в деньгах, а государственный ― в тестах. Но сейчас, благодаря НСЗУ, все-таки немножко можно прикинуть.

Я бы сказал, что сейчас частный лабораторный рынок ― это половина всего рынка лабдиагностики. А половина ― государственные анализы. И вот на этой части, именно коммерческой, наша доля, наверное, 25–30%. То есть от всего рынка Украины тогда это получается 15%.

Но при этом у нас статус объекта критической инфраструктуры, выданный и Минздравом, и Минэкономики. Мы самый большой медицинский проект, который при этом торгуется на бирже, который аудиторы постоянно выворачивают, потому что это правило публичной компании. То есть на этом фоне это все выглядит просто очень странно…

― Эта история на ваши биржевые дела не повлияла?

Очень правильный вопрос. Мы пока хотим, чтобы эта вся ситуация осталась внутри Украины. Потому что если это реально выйдет наружу, а если мы не решим это внутри Украины, оно выйдет наружу. Оно конечно же отразится на котировках акций, они, возможно, даже каких-нибудь несколько процентов потеряют.

Но я здесь больше, наверное, уже как гражданин Украины буду говорить. Я очень сильно боюсь за отношения после этого Швеции с Украиной. Потому что совсем недавно шведы дали нам огромный пакет помощи ― там и артиллерийские установки Archer, и танки Stridsvagn 122. И при этом вот так вот тупо ущемляют противозаконно шведскую компанию публичную. Ну окей, значит нам не нужна шведская помощь.

То есть нельзя это выпускать за пределы Украины, потому что это ударит по обороноспособности Украины. И поэтому мы не хотим это выносить пока на международную арену. Фактически, если ситуацию не решить, мы будем останавливаться, нам терять уже нечего — и тогда это полетит реально по шведской прессе дальше.