Восстанавливать интернет-сети в Украине, в городах, оставшихся без связи и инфраструктуры, собралась финская компания Nokia. Что же касается китайского телеком-поставщика Huawei, то государство, как оказалось, уже обсуждает потенциальные ограничения его использования на сетях. И это может стоить более $1 млрд.
Восстанавливать интернет-сети в Украине, в городах, оставшихся без связи и инфраструктуры, собралась финская компания Nokia. Что же касается китайского телеком-поставщика Huawei, то государство, как оказалось, уже обсуждает потенциальные ограничения его использования на сетях. И это может стоить более $1 млрд.
Мы побеседовали с директором департамента по развитию фиксированного интернета Минцифры Юрием Мациком. И он нам об этом поведал. Далее в интервью — подробнее.
— Слышал, что финская компания Nokia заинтересована в восстановлении украинских телекомсетей.
— Мы сегодня думаем о том, как восстанавливать деоккупированные территории. Мы понимаем, что там, где мало разрушений, фактически операторы сами заходят, подвешивают кабель и оказывают услуги.
Но есть населенные пункты, где все разрушено. Где нет ни электричества, ни опор, ничего. Соответственно возникает вопрос, может ли оператор самостоятельно восстановить какое-то количество населенных пунктов.
Пожалуй, один-два — да. А если будут десятки? Солидар, Бахмут и другие крупные населенные пункты. Как возобновить связь?
Поэтому мы, участвуя в определенных международных конференциях, призываем европейцев приобщаться к восстановлению Украины:
«Берите населенный пункт, восстанавливайте его по самым современным стандартам и передайте его операторам в управление».
И именно Nokia сказала первой, что хочет приобщиться. Они даже заявили, что в двух населенных пунктах готовы поставить самое современное оборудование. Сначала говорили о фиксированном доступе в интернет, но, думаю, будет и мобильный.
— Как сделать сети в находящихся близко к линии фронта населенных пунктах более защищенными и надежными?
— Сегодня мы общаемся с разными экспертами по этому вопросу. Все сходятся в одном мнении: обязательно нужно снимать с опор кабель и закладывать его под землю. То есть, в тех населенных пунктах, которые попадают в зоны восстановления, будет рассматриваться создание кабельной канализации, где должна прокладываться оптика.
— В апреле я был на конференции по телекоммуникациям, которую организовала НКЕК. И там некоторые операторы прямым текстом говорили, что «да, у нас есть риск, давайте признавать его: у нас большинство сети работает на оборудовании Huawei, на ZTE, то есть на китайских вендорах. А если Китай сейчас будет геополитически против нас, что будем делать? Интересует мнение Минцифры.
— Смотрите, надо понимать, что у некоторых мобильных операторов, возможно, около 70%, а может, даже больше, оборудования — китайских поставщиков.
— А что делать? И делать ли вообще?
— Абсолютно логичный вопрос: что делать и вообще делать. То есть это фактически вопрос безопасности государства, да? Это выходит за пределы нашей функции и возможностей.
Потому что вопросы безопасности государства у нас заботится Совет национальной безопасности и обороны, который принимает такие стратегические решения.
А несколько недель назад СНБО прислал нам запрос с просьбой предоставить наше мнение относительно запрета на оборудование китайских производителей, которое используется для предоставления услуг государственным органам и для государственных нужд.
Надо четко понимать, что на сегодняшний день Китай свою позицию по отношению к Украине уже определил. Мы понимаем, что ZTE — это фактически государственная компания. Huawei декларирует себя как частная компания, работающая по китайским правилам.
Поэтому сегодня Америка, Европа очень остро поднимают вопрос: а почему нет никаких мер по китайским подрядчикам? И я думаю, что это один из первых шагов, когда нас спросили СНБО.
— А что вы ответили на их вопрос?
— Мы абсолютно поддерживаем эту позицию относительно запрета китайского оборудования для госорганов. Это была инициатива Комитета Верховной Рады.
— Почему это важно?
— Потому что мы говорим сегодня о, в первую очередь, обеспечении безопасности государственной информации, которая не должна любым способом компрометироваться. Она не должна даже подвергаться риску компрометации. Или если такой риск существует хотя бы в какой-то микроскопической судьбе, то его нужно минимизировать.
— Предположим, что такой запрет уже есть. Мы берем каждого провайдера в Украине и у каждого находим китайского оборудования.
— Смотрите, запрет тоже может быть реализован разными способами. Во-первых, это может быть запрещение закупки такого оборудования.
То есть внедрение новых технологий, реконструкция, ремонт сетей без использования оборудования определенных производителей. Тогда мы говорим о том, что те компании, которые сегодня используют китайское оборудование, они в дальнейшем его не закупают.
Второй возможный вид запрета — это вообще демонтировать все китайское оборудование и заменить его другим.
Но тогда нужно понимать, кто за этот банкет будет платить. Потому что это очень дорогая вещь. И по приблизительным оценкам, это будет стоить больше миллиарда долларов, если не нескольких миллиардов.
Мы говорим миллиард — это только в стоимости оборудования. Дополнительные настройки, работы и прочее. Надо понимать, кто готов такие вливания делать или нет.
— Поставщики оборудования, как правило, конкурируют друг с другом. Может, западные производители смогут сделать своп и просто купить китайское? Таким образом, они займут весь рынок.
— Вендоры так не делают между собой. Насколько я видел, ни один вендор не работает против другого вендора.
Я даже два года назад был удивлен тем, когда в Швеции государство проводило аукцион по радиочастотам, и тогда компания Ericsson сказала, что не хватает Huawei в конкурсных условиях.
— Это вообще какой-то жест доброй воли. А, кстати, Ericsson был раньше на сетях Киевстара, а затем сеть стала работать, в основном, на китайских базовых станциях.
— Ну, понимаете, ни один бизнес не строится на одном из производителей. То есть, это очень рискованно для бизнеса, когда у тебя вся сеть на одном поставщике. Поэтому она диверсифицируется тем, что…
— … что выбрали двух китайцев: ZTE и Huawei.
— Да это интересно. Вот, ну, кстати, и хороший вопрос. Но я так понимаю, что это касается радиосети, радиомодулей. Надо же «опускаться ниже в базу» и смотреть, что есть еще: а это ядро, магистральные сети. На чем все это построено, я не знаю. Ядро вроде как раз Ericsson, если вы о «Киевстаре».
— Укртелеком также много Huawei есть.
— Да. Потому что когда-то Укртелеком подписал контракт с China Bank на какую-то огромную сумму — миллионы долларов. Этот проект должен был реализоваться в Украине. Но он не реализован до конца — на каком-то этапе он приостановлен в силу разных обстоятельств. Проект предусматривал замену оборудования в 6 городах миллионниках.
— Huawei, насколько мне известно, много в разных сетях, даже в региональных.
— Мы как раз ездили по южным регионам. Спросили у провайжера, какое он использует оборудование для обновления сетей. Huawei. А раньше был BDcom. Спросили почему уже не BDCom. Ответ: «Он плохо работает, где-то в гараже там слеплен». Это слова оператора. А Huawei? «А Huawei работает лучше».
— И Huawei определенно это дал рассрочку…
— Ну, это же, понимаете, уже о бизнес-условиях, да?
Наверняка у них есть значительный финансовый ресурс, чтобы делать такую экспансию.
— А потом говорят, не государственная компания (улыбается).
— Это ваши выводы, не мои.
— Понятно. И что вы думаете, каким будет развитие событий?
— Ну, смотрите, если комитет Верховной Рады инициировал вопрос и СНБО уже принял его в разработку, то очевидно, что какие-то решения будут. Вопрос ко времени.
Если этот вопрос задавался государством, как минимум, это решение может касаться государственного сектора, или всех государственных организаций, министерств, возможно, даже государственных предприятий, для которых будет определенный запрет на использование бюджетных средств для содержания инфраструктуры или для ее развития.
Может даже стоять вопрос о замене оборудования, если мы говорим о государственном секторе.
Частный сектор: надо понимать, что он также будет обращать внимание на то, как делать закупки: купить дешевле сегодня, а потом второй раз покупать. Или все-таки не рисковать. Это уже будет решать рынок.
Я не хочу давать прогнозы, но конечно это решение приведет к тому, что китайское железо будет меньше продаваться.
— Хотел вас еще спросить, каковы результаты программы Минцифры по интернетизации сел?
— Последний год показал, что доступ к интернету сегодня, пожалуй, важнее воды, воздуха, пищи. Потому что без воды можно прожить три дня, а без интернета: день нет связи и уже сложности возникают. Потому что новости о том, где танки идут на Киев, мы тоже знали из интернета, хотя не видели их своими глазами. Но чтобы отреагировать на события и принять решение, нужно было об этом вовремя узнать.
В 2021 году из государственного бюджета было выделено 500 миллионов гривен. Через органы местного самоуправления мы собрали заявки на Интернет, распределили средства.
Для себя мы определили следующие цели: 3000 сел, 6000 социальных учреждений.
Подключали благодаря этим деньгам социальные учреждения в селах: школы, садики, дома культуры, библиотеки, больницы.
По итогам 2021 года подключено к волоконно-оптической сети 6164 социальных учреждения. Больше, чем планировали. Но средства были использованы не все, и мы смогли сделать переходную субвенцию. То есть деньги остались на следующий год.
В 22 году подключено 1112 социальных учреждений в 382 селах. Даже во время боевых действий. Часть этих средств была направлена на вопросы обороны.
И даже в 23-м году та еще оставшаяся неиспользованная субвенция позволила подключить еще 25 сел и 64 социальных учреждения. А это 6 тысяч украинцев в селах, теперь могут дистанционно учиться, работать онлайн и масштабировать бизнес за пределы родного населенного пункта.
То есть, если подытожить, то в 3268 селах впервые появился скоростной интернет, подключено 7337 социальных заведений.
— А что касается спроса на интернет в селах? Или люди используют его? Вы как-нибудь это проверяете? Там остались бабушки, внуки уехали. Нужен ли этот интернет?
— Мы это не проверяем. Наша задача — создать базовые условия, при которых человек, в случае необходимости, может пользоваться интернетом. Для нас важно, чтобы государственные органы были с интернетом и чтобы люди могли использовать те сервисы, которые сегодня государство переводит в цифру.
Когда мы оценивали необходимость увеличить проникновение в Украине интернета, нам тогда насчитали более миллиарда гривен инвестиций для достижения покрытия 95%. Пока мы потратили около 300 миллионов грн.
Более того, когда операторы начали выигрывать тендеры, повысилась конкуренция. Оператор раньше думал так: «туда (в деревню) никто не уйдет, и я понемногу через 5 лет может зайду». А тут появились дополнительные средства, и к тому селу начали с разных сторон тащить сети операторы.
Даже были случаи, когда у нас села подключались без копейки государственных денег.
Поскольку населенный пункт небольшой, то кто зашел первым, тот увеличил количество своих абонентов.
— То есть, не было такого случая, что оператор заходит в село, деньги потратил, а абонентов нет?
— Для нас критерии — социальные учреждения. Социальные учреждения есть в тех селах, где есть жизнь. Если там есть детский сад, если там есть школа, то там есть семьи.
Если там есть больница, там тоже Министерство здравоохранения определяло, что она должна быть. И так далее: дом культуры, библиотека…
Это уже деревни, где есть люди. Это во-первых.
Во-вторых, если посмотреть на европейский опыт. Им не важно то ли одна бабушка живет в деревне, то ли там сто человек живет. Вообще не смотрят. У них подход другой.
Если когда-то государство провело туда электричество, и это был один только дом, то значит, у этих людей должен быть и интернет. Мы понимаем, что сегодня можно использовать радиотехнологии, где можно поставить антенную и поймать мобильную связь на антенну присоединенную к модему в доме. Есть разные сегодня технологии, позволяющие получать в таких местах интернет.
Это должны быть комбинированные решения. Но наша задача, которую мы определили: 95% населения Украины должно иметь доступ к скоростному интернету.
— Как вы оценили бы сейчас проникновение интернета в Украине? Какой это процент?
— Сегодня, наверное, сложно об этом говорить, потому что у нас есть часть страны, которая оккупирована и часть, которая деоккупирована.
У нас есть оценка до начала войны. Это было 91% проникновения по всей Украине.
— На какой скорости?
— Мы говорим о волоконно-оптическом доступе, позволяющем воспользоваться 100 Мбит/сек и более.
Сейчас Европейское общество, Европейский Союз работает над программой Gigabit Society. Они хотят, чтобы в каждом доме была возможность пользоваться гигабитным интернетом.
Мы говорим о том, что навыки пользователей с каждым годом возрастают и мы потребляем больше трафика. Если посмотреть на объемы роста мирового трафика, то каждые 2 года они удваиваются. То есть, если по состоянию на 2020 год объем потребления трафика был 100 терабит, то к концу 22-го он был уже 200 терабит. При всем этом стремительно растет и емкость каналов глобального веба.
Если в 2020 году она была 400 терабит, то по состоянию на конец 22-го года увеличилась до 800 терабит.
— Может ли быть для нашей страны разработана какая-то программа для интеграции с ЕС, как гигабитный интернет?
— Хороший вопрос. По-видимому, оно нуждается в дополнительном исследовании. Мы на каком-то этапе пришли к тому, что мы должны создать национальный план развития скоростного интернета и его стратегию развития. Будем проводить консультации с рынком, привлекать стейкхолдеры и принимать решения о развитии, повышении устойчивости интернет сетей и их защищенности.
