24 летний Data Scientist Алексей Малышев три недели выживал в блокадном Мариуполе. Когда ему удалось выехать из Мариуполя, он стал писать дневник.
Парень рассказал DOU, о том, как встретил войну, о довоенных буднях в военном Мариуполе и выводах, которые сделал в обстрелянном российскими солдатами городе.
24 летний Data Scientist Алексей Малышев три недели выживал в блокадном Мариуполе. Когда ему удалось выехать из Мариуполя, он стал писать дневник.
Парень рассказал DOU, о том, как встретил войну, о довоенных буднях в военном Мариуполе и выводах, которые сделал в обстрелянном российскими солдатами городе.
Я — выпускник Мариупольского механико-металлургического колледжа, здание которого располагалось на левом берегу, как раз возле «Азовстали». Там я учился на разработчика программного обеспечения и параллельно — в компьютерной академии «Шаг».
Во время учёбы у меня были подработки: создавал сайты (Front-end, Back-end), мог какой-то Front-end поместить на движок типа WordPress, Joomla, поддерживать сайты и прочее. К окончанию обучения понял, что мне больше нравится математика, и поступил в Приазовский государственный технический университет на специальность «Компьютерное моделирование, прикладная математика». Получил степень бакалавра, затем в декабре 2021 года — степень магистра.
Параллельно с учебой я работал в компьютерной академии, которую окончил сам. А уже летом собирался найти full-time работу.
Мне очень нравится Data Science, Machine Learning, поэтому стремился развиваться в этом направлении и искал соответствующие вакансии. В январе–феврале 2022-го начал подавать резюме. Один из ответов был положительным. Я прошёл первое интервью, выполнил тестовое задание. Финальное собеседование назначили на 14:00 24 февраля.
Как несложно догадаться, интервью отменили. Сначала перенесли его на понедельник. 28 февраля мы даже созвонились, там оставались ещё какие-то уточнения, но до них дело не дошло. Совсем скоро у нас полностью отключили электричество…
Когда зарубежные политики заговорили о том, что нападение на Украину планируется 22 февраля, я решил, что, скорее всего, оно произойдет ночью. Поэтому с 22 на 23 февраля и с 23 на 24 февраля я не спал до утра: работал и заодно просматривал новостные сайты. Я занимался моделью машинного обучения для своего небольшого проекта, когда в одном паблике в Telegram увидел сообщение, что сейчас по «россия-24» транслируют обращение путина. Со слов «мы начинаем „спецоперацию“ на Украине» уже стало понятно, что будет война. После этого услышал несколько взрывов со стороны Приморского района.
Я быстро разбудил девушку со словами: «путин напал на Украину». А потом начал звонить остальным.
Затем, в чём был, в панике побежал в магазин. Прибежал в местный круглосуточный АТБ, набрал целую тележку всего. Когда подошел на кассу, передо мной было ещё несколько человек. Пока я стоял, выстроилась уже целая очередь. И все с такими же тележками. Было где-то 6 утра.
Мы начали узнавать, что происходит в Украине, в Мариуполе, общаться с друзьями. Все думали, что это будет как в 2014 году — условно говоря, «Донбасс версии 2.0».
Мы решили остаться в Мариуполе, так как думали, что из Запорожья будет военное и гуманитарное подкрепление
Отопление пропало сразу — 24 февраля. Мы все это помним, потому что начали мерзнуть. Но думали: «В принципе нормально: у нас есть электричество, связь. Мы можем как-то прожить». Спустя четыре дня на сутки пропало электричество.
Когда 2 марта дали свет, мы по максимуму зарядили повербанки, телефоны, фитнес-браслеты и другие гаджеты. Понимали, что электричество будут отключать, как минимум периодически. Как максимум — постоянно.
В тот же день исчезла вода. Благо, через какой-то Telegram-канал мы увидели новость о том, что такое может произойти. Поэтому успели набрать полную ванну воды и все «баклажки». Рассчитывали, что хотя бы месяц с таким количеством точно продержимся. Газ ещё тогда был.
Когда мы добрались до маминого района, то увидели, что были попадания в несколько домов. Мы узнали о том, что идёт наступление с запада, где-то с Приморского района. Пытались поймать связь, потому что она уже начала пропадать. Позвонить не было возможности, отправлялись только SMS — и то далеко не всегда. Здание офиса «Киевстара» было чуть ли ни единственным местом в городе, где можно было уловить связь. Офис находился недалеко от нас, поэтому мы периодически туда ходили, в том числе для того, чтобы узнать новости.
На пятый день войны мы взяли за основу «правило двух стен» и начали спать в коридоре — там получалось даже три стены, которые защищают.
В том же месте я положил кувалду с наконечником типа кирки, чтобы, если будут какие-то завалы, можно было хотя бы разгрестись.
Когда пропала мобильная связь, еще можно было слушать FM-радио на коротких волнах. Но 4 марта исчезла и эта возможность. Видимо, поставили «глушилки» или обрубили линии связи. Ловились только АМ-радио с длинными волнами. Но для этого надо было иметь специальный приемник.
Еще числа 2-го наши военные вскрыли торговый центр «Обжора», который находится как раз на пересечении проспектов Мира и Строителей. Они вывезли все необходимое для себя и поставили туда охрану, чтобы запускать гражданских, которые тоже брали еду. Внимательно следили за тем, чтобы никто не брал алкоголь. Такая же ситуация была и с «Эпицентром», который находился на западной границе. Но при всем этом всё равно были те, кто выносил алкоголь огромными сумками.
Мы попали в этот центр «Обжора» 5 марта. К тому времени оттуда уже практически все вынесли: не было ни консервов, ни мяса, ни круп, ни снеков. Оставалось только замороженное: креветки, рыба, мороженое, вареники. Мы взяли себе немного всего, в том числе гедза — японские пельмени, которые жарят. И даже успели их приготовить. Как оказалось позже, подобные ситуации с магазинами были и в других частях города.
Были и случаи мародерства, когда залезали в квартиры: то ли в сгоревшие, то ли в открытые, где никто не жил. Я лично не видел, но видел раза три тех, кого наказывали за это (даже одного знакомого заметил среди них).
Наши военные и полицейские таких мародеров отлавливали, заставляли раздеваться догола и прогуливаться в мартовский холод по окраинам Мариуполя.
При нас вскрыли аптеку, которая была рядом. Люди залезли внутрь и выкидывали остальным лекарства со словами: «Берите только то, что вам необходимо!». Но в основном разбирали беспорядочно, особенно бабушки. Они гребли всё, что надо и не надо: средства для потенции, мази для суставов, противозачаточные…
Напротив офиса «Киевстара» увидели военных, которые стояли около дома. Оказалось, что началась воздушная тревога. Они нас быстро подозвали: «Что вы делаете? Самолёт летает. Заходите к нам!».
Когда мы позже уже подходили к дому, то заметили соседей, которые сделали импровизированный мангал из кирпичей и рубили дрова. Я подошел к ним и спросил, можно ли тоже что-то приготовить. Они ответили: «Да, конечно! Это мангал для всего подъезда». Так и началось знакомство с соседями.
Помню, я подумал, что было бы неплохо найти где-то дрова. Мы знали, что они могли быть в магазинах, но на тот момент оттуда уже все вынесли. Мы зашли в «Еву», но там уже не было ничего: ни туши, ни помад, ни лаков. Пустые полки и куча мусора на полу. Но там валялись доски. Мы взяли их как топливо для костра.
Каждый день весь подъезд скидывался продуктами: кто-то дает воду, кто-то — мясо, третьи — овощи, четвертые — крупы, чтобы приготовить один раз в день горячую еду (борщи, супы, различного рода похлёбки, каши и прочее).
Обычно на обед также распределяли обязанности. Готовили самые активные соседи. Мы мыли посуду, поэтому с нас ничего не просили: ни ингредиентов, ни воды.
Вообще мы старались питаться два раза в день, чтобы экономить еду, но не получилось, потому что голод подступал быстро. Так что в обед ели горячее, а на завтрак и ужин — сухомятку.
Эти «орки» очень любили обстреливать, когда заканчивается комендантский час — с 6:00. Мы часто просыпались именно от звука бомбежек. А ведь утро — это то самое время, когда люди могли пойти занять очередь в магазтин «Зеркальный», за водой или проведать родственников. И оккупанты как раз начинали активные обстрелы, которые длились от 2 до 4 часов.
«Зеркальный» открывался в 9:00, но люди занимали очередь задолго до этого. А работал он до 15:00. 9 марта я рано утром проснулся, собрался, в 6:00 вышел и тоже попал под обстрел. В 6:05 я уже стоял в очереди, передо мной было около 50 человек.
Не знаю, где этот магазин брал продукты. Видимо, у них были склады, откуда подвозили товары. А может, были поставки из других городов — неизвестно. Но точно подвозили крупы, иногда мясо.
Мы простояли около пяти с половиной часов. Так как мой дом находился недалеко, я еще умудрился сбегать туда взять еду. Когда мы в 11:30 наконец-то попали в магазин, там уже не было мяса, хлеба, мучных изделий, гречки, воды.
Разгребли и все снеки: чипсы, сухарики. Молочка была только дорогая: безлактозная или зарубежная. Практически не было рыбы. Картошку уже раскупили, зато оставались другие овощи: капуста, морковь и прочее. Были крупы: овсяная, кукурузная, пшенная. Их давали только по два килограмма каждого вида «в одни руки». Сливочного масла не было, зато было что-то наподобие масла. Вот это «что-то» я и взял. Еще были дорогостоящие орехи и сухофрукты. Из сладкого не было никакого печенья, зато всяких пироженок и конфет — очень много, в том числе и просроченных. Еще на полках лежало куча соусов, чая, кофе. Туалетной бумаги и влажных салфеток след простыл.
9 марта в «Зеркальный» я попал первый и единственный раз. Пока мы стояли в очереди, были обстрелы, которые продолжались часа три точно. Помню, что приходилось ложиться на землю. Но, благо, всё обошлось. А вот спустя три дня снаряд таки попал прямо в очередь. Очень много людей погибло, их просто оттаскивали во дворы и хоронили прямо там.
В нашу квартиру прилетел осколок. Он пробил стекло, сливную трубу — добрался аж до санузла
Оказалось, что перед домом мамы уже было попадание, стекла везде были выбиты. В нашу квартиру прилетел осколок. Он пробил стекло, сливную трубу — добрался аж до санузла. Но, благо, ничего серьезного не произошло, потому что на западной границе тогда уже примерно неделю все жили в подвалах из-за сильных обстрелов. Ещё наш дом перекосило: некоторые двери не закрывались или закрывались плохо.
В соседнюю многоэтажку возле бомбоубежища попало авиацией, мне сказали, что убило женщину на первом этаже… Некоторые дома горели. В 33 доме обвалился подъезд.
9 марта мы устроили застолье в честь праздника 8 марта. Наши соседи уже успели «спионерить» стол из одного ресторана, за ним мы ели и пили. Кто-то достал наливки… К тому моменту мы уже перетащили мангал ближе к подъезду, потому что начались попадания в наш район.
И вот мы стояли на улице под подъездом, о чём-то беседовали, и вдруг со стороны запада услышали очень громкий свист. Все очень испугались. Кто был на улице, быстро забежали в подъезды. И после мы услышали мощный взрыв. У некоторых в нашем доме открылись окна. Мы подумали, что это «прилетело» в соседние дома, но потом выяснилось, что это был роддом, который находился примерно в километре от нас. Тот самый роддом.
Вечером мы, как всегда, поели с соседями, стояли в подъезде, общались. После начала комендантского часа зашли домой. А ровно в 18:34 услышали очень громкий взрыв! Было похоже, что попало в наш дом. Открыв входную дверь, мы увидели дым в подъезде. Подумали, что начался пожар. Я в панике говорил, что нужно намочить тряпки и приложить к носу и рту, чтобы не дышать угарным газом. Мы быстро это сделали и попытались выяснить, что происходит. Один сосед сказал, что это горит стоматология, которая находится через несколько домов от нас. Потом оказалось, что это был авиаудар по одной из девятиэтажек, которая была напротив нас. В доме просто в пыль смело четыре этажа. Те люди, которые находились там, говорили, что сперва слышали очень громкие крики, но через несколько минут они прекратились и стало совсем тихо…
С левой стороны не повредился восьмой этаж, и там остался живой человек. Но из-за того, что лестничная площадка обрушилась, он не мог выбраться из квартиры. И мы были свидетелями того, как он на веревке поднимает к себе еду, которую ему приготовили соседи.
В итоге это был не единственный удар, который пришелся на этот дом.
Сейчас уже сложно точно вспомнить дату, но примерно с 12-го числа участились авиаудары. Примерно тогда прилетел снаряд «Града» перед торцом нашего дома. Один из соседей там поставил свою машину, такая красивая — BMW кабриолет. И прямо перед ней упал снаряд. Окна на первом этаже вылетели с рамой. У остальных, кто жил с торца дома и немного сбоку — повыбивало стекла. Мы поняли, что началось.
Мы стали чаще слышать свист, звуки автоматных, пулемётных очередей, минометов, «Градов». Если до этого авиаудары по городу были с периодичностью в 2–3 часа, то теперь они были чуть ли не каждые полчаса. Слышали самолет, а потом взрыв. Мы даже кличку им дали — «стахановцы», за то, что они «работали не покладая рук, без перерыва» — летали и херачили наш город, ублюдки.
Было такое, что мы готовили обед, и тут услышали свист. Все быстро забежали в подъезд. И слава Богу, что успели. Оказывается, «прилет» был прямо в наш двор. Нас всех чуть не контузило. Я успел руками закрыть уши. Один из снарядов попал опять в ту же самую девятиэтажку и ещё в соседнюю, они горели…
Конечно, мы понимали, что высовываться на улицу опасно. Мы в подвал не ходили, потому что наша квартира на сравнительно безопасном этаже — первом, плюс мы жили в коридоре, окруженном тремя стенами по всем направлениям. Но все наши соседи с других этажей уже переместились в подвал.
В те числа как раз заговорили об открытии гуманитарных коридоров. Мы с Сашей договорились, что при возможности будем выезжать все вместе, так как у них с женой было две машины и запас бензина. Вообще еще до этого мы пытались найти способ, как выбраться. Я созванивался со своим начальником из компьютерной академии Игорем Смаглием. Среди прочего была информация, что по трассе Мариуполь — Запорожье по гражданским машинам велись обстрелы. Был ещё один путь — трасса Мариуполь — Мангуш, а от Мангуша до Бердянска. Правда, говорили, что и там машины обстреливают. Даже мы знали о том, что вдоль этой трассы ведутся бои. Так что соваться туда казалось самоубийством.
Мы уже боялись выйти из дома, чтобы приготовить еду. Поэтому, понятное дело, последние дни старались есть сухомятку, или кто-то из соседей (в том числе я) выходили, чтобы поставить еду и сразу уйти, никто не следил за процессом готовки. Просто через некоторое время приходишь посмотреть: готово — не готово, и снова сразу уходишь. Потому что по нашей улице техника уже постоянно передвигалась туда-обратно.
Примерно в это же время мы всем подъездом услышали первое сообщение о том, что кто-то смог выехать, а именно 160 машин по гуманитарному коридору через Приморский район. Но мы не знали, как они доедут. Потом поступила информация, что эти люди добрались успешно. Некоторые наши соседи, как только поняли, что можно выехать, тоже предприняли попытку. И у них получилось! Я созвонился с одной из соседок, она сказала: «Всё нормально, мы добрались». Это было 16 марта. В тот же день была новость, что по Драмтеатру нанесён авиаудар.
17 марта появилась связь возле нашего подъезда. Я снова созвонился с начальником, хотел посоветоваться, какие есть возможности выбраться. А он мне говорит: «Срочно оттуда выбирайтесь! Сейчас время — очень дорого. Немножко промедлишь — и будет плохо!». Рассказал, что на 17-м микрорайоне из убежищ «Терра-спорт» и кинотеатра «Савона» оккупанты насильно вывозят людей, при этом мужчин могут отправить служить. И вроде сестру его жены и тещу так вывезли. Мы поняли, что нужно срочно драпать любыми способами, чтобы такого не случилось, и тем более, чтобы меня не призвали служить на стороне этих ублюдков.
Я в панике стал искать машину по соседям. Сам я не умею водить, поэтому надо было найти тех, кто сможет нас вывезти. У одного соседа был белый джип. Я знал, что он на ходу и с топливом, в машине даже все стекла были целые. Знал также, что они договаривались с другим соседом о том, что будут выезжать вместе.
Я спустился в подвал и говорю: «Ребята, давайте выезжать, потому что женщин насильно вывозят с детьми в «ДНР», а мужчин забирают и могут призвать. Во время моих слов хозяин той машины просто сидел и пялился в одну точку. Затем он повернулся ко мне с таким лицом, будто он уже похоронил и себя, и жену, и своего ребёнка: «Мы никуда не поедем, мы останемся здесь».
Потом ко мне подошел другой сосед со словами: «Сейчас россия придёт, все будет хорошо. Три дня — и Мариуполь возьмут. Все отстроят, будем нормально жить».
Я пошел в соседний подъезд спросить, вдруг там кто-то может вывезти. Там тоже сказали: «Нет, выезжать не собираемся». У меня уже началась истерика, я запаниковал
На самом деле, у нас были люди с подобным мнением или те, которые говорили: «Лучше бы Зеленский сдал Мариуполь, тогда бы город сохранился, сохранились бы жизни людей».
В общем, я прекратил спор и вышел во двор. И увидел, что перед девятиэтажкой возле нас мужики заводили машину, ставили новые аккумуляторы, видимо, готовили ее, чтобы она была на ходу. Я спросил: «Можете нас подвезти, если нас четыре человека? Они: «Нет, мы никуда не поедем, мы останемся здесь». Я попробовал зайти в убежище этого дома, спросить, как можно уехать. Но мне сказали: «Тебя никто не повезет. Все будут оставаться здесь, все боятся, что там все заминировано и обстреляют».
Тогда решили пойти в девятиэтажку — она стояла рядом с той, в которую попали ракеты. Увидели, что там люди что-то готовят… А рядом стояла еще пятиэтажка, возле которой человек загружал вещи в багажник. «Можете взять нас: четыре человека?». И он ответил: «Да. Но могу вывезти только из Мариуполя, дальше вы уже своим ходом, потому что меня тоже ждет моя семья из четырех человек, их нужно везти дальше».
Мы побежали домой, быстро забрали вещи — они уже были сложены. Повезли нас совершенно бесплатно в посёлок Моряков. Там были наши военные, поэтому это был защищённый центр. Там мы смогли пойти к радиовышке, словить связь, поговорить с людьми, которые нас могут дальше принять. Пытались также узнать маршрут, как доехать до Запорожья — это была наша главная цель.
Семья водителя разрешила нам остаться у них на ночь, потому что скоро уже наступал комендантский час.
Утром мы понимали, что надо двигаться дальше. Сеть не работала, но у меня была офлайн-карта. Мы собрались, я нарисовал три картонных таблички, чтобы сигналить машинам: «на Мангуш», «на Бердянск», «на Запорожье». Связал их поясом, который дала жена брата водителя, чтобы можно было подцепить на плечо и ходить так. Ещё сделал специальную палку с бинтами, чтобы тоже привлекать внимание водителей. Нам ещё сказали, что нужно повесить белые повязки на руки, чтобы было видно, что мы мирные. Потом мы уже узнали, что это скорее сигнализирует русским, что мы «свои», чтобы они более лояльно относились. Но тогда мы этого не знали, думали: просто показываем, что «мы за мир».
Мы вышли раньше, чем выехали остальные. Забрали с собой все сумки и пошли голосовать на трассу. Машин 20–30 проехали мимо, а потом одна остановилась. Там сидели две женщины: мама и дочь. Они сказали: «Мы вас отвезём на Мангуш, но дальше поедем в свое село. Только, главное, покажите нам дорогу!».
Мы ехали часа три. По большей части из-за длинной очереди на блокпосте. Там уже стояли русские, хотя когда мы выходили из города, то проезжали мимо военной части, где были наши. Нам повезло: тогда еще не было «фильтрации», ее ввели через 3–4 дня.
Около 14:00 добрались до Мангуша. Пошли в сторону трассы до Бердянска, пытались поймать машину, но никто не останавливался. Мы посмотрели на время: близился комендантский час, поэтому нужно было или быстро добраться в Бердянск, или остаться в городе. Выбрали второе. По пути нам встретилась машина — кажется, «копейка». Из нее вышел водитель и спрашивает: «Ребята, вас куда-то подвезти?». Мы говорим, что нам надо добраться до Бердянска. «Ребята, без проблем! 15 000 грн».
В Мангуше уже ловила хоть какая-то связь, и мы смогли дозвониться до знакомых тоже из компьютерной академии, которые там жили. Мы остановились у наших знакомых. Это невероятно добрые, позитивные люди. Очень нам помогли, накормили, дали ночлег. Самой главной задачей было найти машину, чтобы отправить маму с ребенком. А дальше мы уже собирались сами пробовать добраться до Бердянска.
Иван, с которым мы познакомились в этом доме согласился отвезти нас всех четверых из Мангуша до Запорожья тем безопасным маршрутом. Даже не так. Он сам предложил: «Я могу вас отвезти». И сделал это бесплатно. Мы дали денег только на бензин. Не знаю даже, хватило или нет… Когда он нас довез, мы хотели дать еще денег, но он отказался.
В Запорожье мы приехали как раз почти под начало комендантского часа. Иван довез нас до «Эпицентра», где регистрировали беженцев. Там нам сказали: «Не беспокойтесь насчет комендантского часа. Эвакуационные автобусы довезут вас в убежище». Как раз на следующий день объявили комендантский час на двое суток.
После двух дней комендантского часа в Запорожье мы уехали на эвакуационном поезде к родственникам в Тернопольскую область. Прожили там около недели и затем нашли приют в Черновицкой области. Сначала вообще не могли найти квартиру. Однокомнатные варианты плюс-минус со всеми удобствами стоили от 3500, в основном — 4500–5000. А мы беженцы с голой ж***. У нас, конечно, осталось кое-что от зарплат за февраль, но не настолько много. Но потом нам люди помогли найти жилье, сказали платить только за коммуналку.
Я пытался поскорее найти работу. Подавался на 15–20 вакансий по своему направлению — Data Science, Machine Learning, Data Analytics (не только в украинские, но и в зарубежные компании), но ответов не было. А потом я выложил тот самый пост в соцсетях — и посыпалась куча предложений. Я не ожидал, что будет настолько сильный отклик! Даже пришлось написать новый пост о том, что я больше не рассматриваю вакансии. Я был благодарен всем за помощь, но просто мне уже стало некомфортно отказывать людям.
28 апреля я получил оффер и 2 мая уже вышел на новую работу. Теперь я — AI Engineer в компании MobiDev. Занимаюсь тем, чем хотел заниматься еще до войны. Повезло, что нашел именно ту позицию, на которую изначально ориентировался.
