Соучредитель Uklon Сергей Смусь дал обширное интервью «Экономической правде», где описал текущее состояние и ближайшие планы компании. Публикуем самые интересные факты из него.
Соучредитель Uklon Сергей Смусь дал обширное интервью «Экономической правде», где описал текущее состояние и ближайшие планы компании. Публикуем самые интересные факты из него.
Если сравнивать июнь 2022 с июнем 2021-го, то количество поездок упало на 20%. Прибыль упала примерно на столько же. Но если сравнивать июнь к январю и февралю этого года, то по количеству выполненных заказов показатели упали примерно на 45%. В марте было семикратное падение.
Если до войны у нас всегда был повышенный спрос утром и вечером, и тариф автоматически корректировался за счет коэффициентов, что позволяло водителю заработать больше в эти периоды, то сейчас такого нет.
Сегодня коэффициенты срабатывают в преддверии комендантских часов, когда желающих поехать на такси становится стремительно больше. Без этого ограничения количество заказов в Киеве упало бы не на 47%, а на 20%.
Сейчас водителей стало больше, чем было до войны, а заказов меньше. Поэтому у водителей ситуация не очень хорошая с точки зрения заработка. Стандартный тариф уже поднимался 3-4 раза.
Чтобы сегодня водитель стал зарабатывать в Киеве плюс-минус столько же, сколько он зарабатывал до войны, тариф нужно еще поднять примерно на 8-10%. Но мы не можем это делать быстро, потому что сейчас у людей нет много средств.
В Киеве он сейчас повысился примерно на 10%. Если до войны средний чек составлял 145 гривен, то сейчас 160 гривен. По Украине рост произошел со 123 гривен до 126 гривен.
Сейчас количество заказов по Киеву составляет 53% довоенного уровня. По Украине в общей сложности — примерно 80%.
До войны Киев занимал около 30-35%. Но в какой-то момент в марте 2022 года доля Киева составляла примерно 10%.
С одной стороны до начала войны львиная доля автомобилей работала на газе — примерно 70-80%.
С другой стороны, проблемы с топливом не повлияли существенно на бизнес, потому что водителей стало очень много, а количество заказов уменьшилось.
У нас был убыточный январь и февраль, потому что мы очень много денег реинвестировали в маркетинг. Март тоже был очень убыточным — прибыль упала в 7 раз. С апреля мы вышли с маленьким минусом.
Возобновление пошло с мая. В мае был плюс просто за счет того, что мы приостановили все маркетинговые активности и согласовали с командой дисконт 20% в рассрочку. За это я искренне благодарю команду.
Что касается дисконта по вознаграждениям, сначала мы решили его внедрить до конца военного положения. Но сейчас понимаем, что военное положение надолго, потому с июля возвращаемся к выплате на 100%.
Мне приходят предложения не по покупке, а по инвестированию в бизнес. Но с оценкой в три раза меньше, чем была до войны.
До войны писали на Forbes, нас оценивали от $50 до $100 млн. Но за прошлый год мы сильно разогнались в Украине, и если бы работали на рынках других стран, то эта оценка составляла точно более $100 млн.
Сейчас, если оценивать стоимость компании с дисконтом на Украину, получится цифра $70-80 млн. Дисконтируют в 2-3 раза.
Мы больше готовились не к войне, а к диверсификации рисков за счет выхода за пределы Украины. Вышли на рынок Молдовы и планировали выход еще в две страны с помощью франшизы. Эти планы сегодня стали не актуальными, но средства, которые мы сгенерировали для их реализации, сейчас нам помогли не вводить дисконт на зарплату в 50%. Эта денежная подушка помогла нам продержаться эти три месяца и сбалансировать расходы. Из команды, которая до войны насчитывала 500 человек, осталось около 450 человек.
У нас есть несколько финансовых планов: консервативный, оптимистичный и пессимистический.
В пессимистическом мы хотя бы понимаем, сколько нужно оставить средств на счетах, чтобы мы могли при таком сценарии выдержать полгода-семь месяцев. Эту сумму держим для пессимистического сценария.
Он рассчитан на шесть-семь месяцев после начала реализации пессимистического сценария. К примеру, если он станет реальным в августе, у нас будет шесть-семь месяцев, чтобы продержаться.
Но мы все же верим, что можем запустить бизнес в других странах и через два-три года получим диверсификацию рисков. Это будет фундамент для развития компании. Это две европейские страны, но их названия я пока не хочу говорить.
