Во время Киевского международного экономического форума 2022 года нам удалось задать несколько интересных вопросов Тарасу Кицмею, соучредителю SoftServe. В своем выступлении на конференции он упомянул несколько новых R&D проектов, над которыми сейчас работает его компания. О них не было известно раньше.
Во время Киевского международного экономического форума 2022 года нам удалось задать несколько интересных вопросов Тарасу Кицмею, соучредителю SoftServe. В своем выступлении на конференции он упомянул несколько новых R&D проектов, над которыми сейчас работает его компания. О них не было известно раньше.
Во-первых, оказалось, что в составе компании есть команда, которая сейчас работает над разработкой дронов, которые будут использоваться на Луне. Во-вторых, есть отдельная небольшая команда, которая работает с квантовыми вычислениями. Зачем? И на что вообще способны супервычисления: смогут ли они расшифровать биткоин?
Обо всем этом, а также о возвращении к офисной работе в Softserve работников, в нашем блице.
— Что это за дроны на Луне?
— Мы их разрабатываем в содружестве идеи исследовать Луну. Не все можно снаружи сфотографировать. А дрон может залететь в выемки, пещеры. А дроном надо управлять, но с ним не всегда есть связь, правильно? Дрон — он должен быть автономен.
— Когда начали проект?
— Где-то летом. Наша цель в этом содружестве — чтобы эта идея стала реальностью и начать промышленное производство.
— Что такое содружество?
— Это мы, университет, израильская компания… Большие инвестиции нужны. Эти дроны нужно выводить на орбиту, приземлять на Луне и так далее. Дроны должны быть легкие. Каждый килограмм вывода в космос — миллион долларов или сколько стоит. Для этого нужно минимизировать издержки.
— Это R&D?
— Да, это R&D. Робототехника поменялась. Роботы были еще и 30–40 лет назад. Но это — механика. Механика она и осталась механикой. Современные роботы просто отличаются от таких, как мы — от динозавров.
Те тоже умели бегать, но мы еще умеем думать.
Современные роботы думают, адаптируются, они автономны. И дрон на луне должен быть таким. Он должен сам летать, где-то выходить на связь, передать что-то — ну как человек.
— У вас во время выступления была такая фраза интересная, что большинство ваших сотрудников сейчас никогда не были в офисе.
— Да. Компания растет на 30% в год и два года мы уже в ремоут-режиме. Людей принимаем, они собеседование через монитор проходят. Учим их использованию тулзов, учим среде. Программируют, мессенджеры работают — вы вроде бы в виртуальном коллективе. В любое время к кому-то можно обратиться. А деньги на карточку перечисляются. То есть виртуальный офис. Все!
— А что с офисами делать?
— Мое понимание: офисы нужны, потому что люди — они все-таки социальные существа. Надо заряжаться, этот эмоциональный состав мы не можем компенсировать в онлайне.
И вы лучше все-таки развиваетесь, когда вы с кем-нибудь сидите рядом, видите их. Оно так быстрее идет.
— Не видите риска в том, что люди не ходят в офисы и они не общаются?
— Мы этот риск видим. Стараемся, чтобы люди несколько раз в неделю работали в офисе. Нам это не удается. Но сейчас и не можем, потому что война идет. И мы много внимания этому не уделяем.
Но в будущем будет какой-нибудь гибридный вариант. То, что я вижу даже в Америке: Илон Маск сократил всех, а потом сказал, что половину сократил по ошибке. И все поверили в эту ошибку (улыбается). Но мир будет возвращаться к работе в офисы, потому что это более продуктивно.
И мы будем возвращаться к работе в офисе, но я думаю, что будет гибридный вариант: почему день-два не поработать из дома, если хорошая производительность труда.
Но люди даже ментально не готовы (к постоянной работе из дома — Ред.) — это как быть в тюрьме, в камере одиночке.
— Вы говорили, что у вас сейчас есть отдельная команда, работающая с квантовыми технологиями.
— Это R&D по квантовым вычислениям. Квантовые вычисления — это не стандартные вычисления. Они очень специфичны. И у нас сейчас этим занимаются около 15 человек.
— Зачем?
— Как говорится, эра квантовых компьютеров уже идет.
— То есть это скачок на опережение?
— Как я говорил, наиболее выгодно быть на раннем этапе применения технологии — это называется emerging technologies. В начале это голубой океан — очень мало предложений. А чтобы там быть, надо готовиться. Этап R&D позволяет развивать компетенции, квалификацию, обсуждать интересное применение — где эти технологии смогут работать. И позже, когда все же начнется промышленное применение, они выстрелят. Нейронные сети когда появились?
— Где-то пять лет назад?
— Нет, они появились в 70-х годах, а то и в 60-х годах. Просто к тому времени мощность компьютерной техники была не так велика, чтобы использовать этот потенциал. Чтобы нейронка себя проявила в промышленных масштабах, там должно быть тысячи нейронов и так далее. Малая компьютерная мощность не дает столько. И соответственно, она в шахматы не научится играть. А сейчас нейронка в шахматы играет, она сама себя учит. И потом, оказывается, еще у всех выигрывает. И еще выигрывает у тех программ, которые человек составлял своим умом. Время пришло.
— Вы слышали, как нас пугают: нейросети раскодируют биткоин!
— Я так понимаю, что теоретически даже для биткоина нет обратного алгоритма. Чтобы найти этот код, нужен только полный его перебор. Полный перебор возможен только более быстрыми вычислениями или параллельными вычислениями. Оно очень легко поддается параллелизму. Может быть. Я не знаю. Но я не думаю.
Фотка з дроном дуже гарна, )))))
але на Місці нема атмосфери ))))
і пропелери дрону ні до чого